Александр Сергеев, 2018 год
Я хочу поделиться соображением, пришедшим мне в голову в последнее время. Это версия подхода к анализу нынешних течений в ландшафтной сфере, которую можно попытаться применить и в некоторых других, примыкающих и сходных областях.
Хочу представить ее в конспективном виде, не тратя пока усилий и времени на додумывание деталей и развернутые формулировки. Наверняка, будет к чему придраться.
Итак.
Человек оперирует нередуцируемым понятием «красота» как одним из базовых понятий своего сознания. Он так устроен. Понятие «красота» сформировалось в процессе эволюции нашего биологического вида, обладающего культурой как формой адаптации. Упрощенно можно считать, что интуитивно как красивое оценивается все то, что было полезно для становления и выхода в лидеры популяций — носителей доминирующих культур. Мои друзья — биологи из Екатеринбурга, конечно, поймут, что я читал и, в свое время, слушал Юрия Ивановича Новоженова. Этот взгляд кажется мне правдоподобным, и я к нему привык.
Дальше.
Человек — стадное, социальное существо. Он живет сообществами с пирамидальной структурой, которая в разных культурах проявляется по-разному, но существует обязательно. Человеческие сообщества предполагают иерархию с лидером на верхушке и с соперничеством за лидерство. Лидер сосредоточивает вокруг себя красивое как свой атрибут, подтверждающий лидерский статус. С другой стороны, он, как наиболее авторитетный участник сообщества, вызывает желание подражать себе и уже собственным статусом укрепляет представление о красивости того, чем он обладает и соответственно того, что на это похоже. Красивости дома, сада, одежды, кареты, автомобиля, жены и многого другого.
Наша тема это, конечно, сады.
Красивый сад во всех своих исторических вариантах олицетворяет ландшафт, который нормальный человек интуитивно оценивает как наиболее комфортный. Король селится в Версале. Вождь ставит шалаш на самом удобном бугре на берегу, и все снова соглашаются с тем, как выглядит самый лучший бугор и стараются захватить себе наиболее похожий по мере своих сил. Потому что общество — это пирамида, и кроме вершины там, пониже, есть еще желанные места. Так было до нашего времени.
Дальше.
Разумеется, кроме представления о «красивом» исторически сформировалось и представление о «некрасивом», т. е., продолжая начатые рассуждения, о том, что посылает сигналы опасности для популяции. Понятно, что популяция, вытесненная в пустыню, болота или высокогорья, окажется в проигрышной позиции и оставит очень мало потомков — любителей пустынь и болот.
Теперь главное.
Сейчас прогресс техники привел к тому, что комфортную среду можно создать в очень сложных для человека, как биологической особи, условиях. В таких условиях, которые могут указывать на перспективу гибели популяции. Это хаотические непролазные заросли, те же болота и тростники, пустыня с кактусами, отвесные каменные поверхности над океаном и прочее. Но эти технические средства дороги и доступны только лидерам.
Таким образом все переворачивается. Ландшафтное окружение, бывшее признаком категорической неудачливости и эволюционной бесперспективности, вдруг осознается как знак лидерства. И мы привыкаем считать его красивым.
Поскольку существуют действительно обездоленные люди, аутсайдеры, вынужденные жить в неудобных (некрасивых) условиях и их значительно больше, чем лидеров (широкое основание пирамиды), победители должны маркировать свои сады-заросли теми или иными очень дорогими предметами, явно недоступными для тех, кто просто вынужден жить на неудобьях. Если среди бурелома стоит дорогой автомобиль — это позволяет оценить заросли как форму роскоши, а не нищеты.
Кроме этого лидер может позволить себе поселиться в предельно сложных условиях, наглядно исключающих возможность жизни без дорогостоящих технических средств.
Лидер, как и всегда, вызывает желание ему подражать. И, если все действительно обстоит так, как я описал, новые, переворачивающие традиционные, представления о красоте, проявления которых мы видим уже сейчас, будут распространяться, и это будет происходить лавинообразно, благодаря невиданно развитым средствам коммуникации. Но это будет происходить в верхней части социальной пирамиды, пока традиционное понятие «некрасивого» не утратит своей актуальности в ее нижней части. А такое, очевидно, произойдет очень нескоро, и мы будем наблюдать усиливающуюся разницу во вкусах разных социальных групп.
Кроме того.
Эта модель позволяет предположить, что все направления, объясняемые экологичностью, все обращения к «природному» типу декоративности и даже к психотерапевтической роли новых течений — это попытки примирить наблюдаемый стихийный процесс с привычными представлениями о красоте. Если это так, то мы придем совсем не к тому результату, который, видимо, сейчас представляется «экологистами» с весенним цветением, и осенним цветением, графичностью форм и другими красивостями. Такая версия.
И правда, согласитесь — места, где очень тяжело жить, оказываются необыкновенно красивыми, если появляется возможность находиться там, не испытывая ни жары, ни холода, ни сырости, ни укусов мошки, имея связь с интернетом и возможность уехать в любой момент.